2019-11-23 15:36 |
На днях довелось беседовать в узком дружеском кругу о принципах, которых придерживаются разные фонды, финансирующие социальные проекты от государственных грантов до самых мелких и частных. И по ходу этого разговора всплыло самое очевидное что основных логик, собственно, две или, точнее, две части одной, единой логики.
Одни фонды финансируют то, что направлено на поддержку самых слабых, ущербных, не замечаемых и т. д. Другие сильное, яркое, прорывное.
На днях довелось беседовать в узком дружеском кругу о принципах, которых придерживаются разные фонды, финансирующие социальные проекты от государственных грантов до самых мелких и частных. И по ходу этого разговора всплыло самое очевидное что основных логик, собственно, две или, точнее, две части одной, единой логики. Одни фонды финансируют то, что направлено на поддержку самых слабых, ущербных, не замечаемых и т. д. Другие сильное, яркое, прорывное.
Тем самым поддержки заслуживают те, кто внизу и те, кто имеет шансы пробиться на самый верх. Первых чтобы как-то поддержать, не дать совсем погибнуть. Вторых чтобы помочь взлететь.
Слепой зоной оказываются нормальные. Не самые слабые и не самые сильные. И та средняя зона, в которой он существуют.
Вообще-то в этом нет ничего особенного ведь нормальное можно понимать как то, что способно как раз поддерживать само себя, воспроизводить, находить ресурсы для собственного существования. И вместе с тем не обещающего ничего особенного ведь особенное это, в частности, именно то, что способно преобразовать норму.
И вместе с тем эта конструкция напомнила мне расхожие наблюдения над мировым социально-экономическим порядком последних десятилетий. Который принято именовать для краткости «неолиберальным». За последние десятилетия от изменений в выигрыше в первую очередь оказались самые богатые они стали еще богаче, и самые бедные которым удалось немного улучшить свое положение, намного в меньшей степени, чем улучшилось положение богатейших, но тем не менее. А вот теряющими оказываются средние их относительная доля в общем пироге сокращается.
По ассоциации мне вспомнилась совсем другая история. Знакомого филолога, сколько-то, не так много лет тому назад, пришедшего работать в университет горевшего своей работой, с радостью читавшего свои курсы и т. д. Со временем он обнаружил, как у него добавлялись все новые и новые. Так что в итоге он оказался читающим почти все от античности до современности. Поскольку оптимизация, эффективность и т. д. , майские указы и нагрузка по 900 часов так что курсы все сокращались, преподавателей увольняли. А человек он был, да и остается, очень таланливый, прекрасный лектор, любимец студентов и все это понимали и ценили. Так что сокращали других. Но в итоге, обнаружив, что читает уже почти все, он сам понял, что нужно уходить.
Именно потому, что хороший преподаватель. А хороший преподаватель тот, кто старается преподавать хорошо. А это возможно только тогда, когда знаешь свой предмет. А знать «все» и преподавать «все» хорошо нельзя. И страдают не только побочные курсы, но и свои собственные, основные потому что на них уже времени не хватает, нет сил и энергии подумать о своем, нет уже возможности всерьез заниматься со студентами. Для него, кстати, история по крайней мере эта закончилась хорошо. Он нашел себе подходящее место по профессии, но уже не в сфере образования, работает и рад, по крайней мере как кажется внешнему взгляду, жизни. Словом, за него переживать не приходится. Но вот за студентов приходится, ведь большая часть тех, кто остался преподавать, цитируя одного знакомого руководителя провинциального вуза, это те, кому больше податься некуда кто больше ничего не умеет и ни к чему не приспособлен.
#{related}И это отнюдь не про то, что «все плохо»: нет, ничуть. Ведь, собственно, сам разговор начался с другого для немногих, сильных, ярких, способных какие-то весьма привлекательные опции есть. То есть и сами они обладают качествами исключительными и им даются дополнительные возможности их реализовать. Но это как со спортом вместо массового перейти к спорту достижений, что и произошло.
Примеры легко множить и каждый из них, поскольку он конкретен, со своей спецификой. Но вот что здесь беспокоит, так это то, что «нормальное», среднее оказывается тем, что вроде бы не требует никакой заботы, существующим просто так.
И возникает опасение: например, подтягивая, помогая слабым, давая им возможности подняться, выстроить свою жизнь преодолеть проблемы взросления, избавиться от зависимости и т. д. дело, безусловно, достойное, но забыв о среднем будет ли им куда подниматься и втягиваться? Ведь слабые, раненые, подбитые в большинстве своем точно не перейдут в разряд исключительных и уникальных, они не про достижения то есть не про «достижения» в логике внешних наблюдателей. Огромным достижением окажется выбраться из своей беды и научиться жить самостоятельно сделать в тяжелой ситуации то, на что у многих не хватит сил и смелости.
Но тем временем эта самая толща обычной, самостоятельной жизни, все больше кажется поставленной под удар, той, которую необходимо оберегать и о которой необходимо заботиться.
Дабы быть правильно понятым это никак не о том, что не следует заботиться о слабых или оказавшихся в ситуации, когда они слабы и не о том, что не следует давать возможностей сильным и помогать им реализоваться. Это о том, что логика социального управления, кажется, вполне наивно воспроизводимая, предполагает, что «лучшие», «уникальные» и «передовые» являются тем локомотивом, который тащит за собой остальные вагоны. Нужно помогать им и тем, кто оказался в хвосте. И сами эти действия в итоге обеспечивают общее движение всех «выше и лучше», эффект для тех, кто в центре, наступает сам собой.
И вот с этой логикой многое совсем не ладно в реальности. Начиная с самого общего самого представления об обществе, уподоблению его телу, органам и проч. и предположению, что яркое и уникальное, раз созданное, само собой обратится в рутинное и повседневное, будет тиражировано и войдет в обыденность.
Как обычно и бывает где-то, так и происходит, где-то нет. Образ мира, поделенного на противоположности сияющего верха и темных низов, со всей мифологией XIX века об «опасных классах» возвращается в пространство воображаемого, достаточно вспомнить хотя бы недавнего «Джокера». Звучащего как попытка убедить тот самый блистательный и благополучный мир вершин в необходимости заботиться, делиться, видеть других. Но здесь вновь предметом заботы становится опасный, низший, больной того, кого лучше и в конечном счете дешевле держать на его таблетках.
#{author}О том, что требующим заботы и внимания может оказаться сам средний слой воплощенная нормальность, собственно, место производства нормы об этом говорить не то, что непривычно, но сложно. Ведь здесь нет резких красок, нет крайностей, нет отчаянной нужды есть лишь ухудшающееся положение, сбоящие нормы, все меньшая уверенность в себе, производимая уверенностью в будущем. И потому так легко оставлять эти проблемы и заботы вне фокуса пока они наконец не станут настолько масштабными, что сделаются нуждой и крайностями, вынудив к себе внимание именно тогда, когда что-то «исправлять и подкручивать» в рутинном режиме уже не получится.
Теги:
социология
,
гранты
,
гуманизация
.
Подробнее читайте на vz.ru ...