Исследование проводилось с июня по август 2021 года в пяти городах России: Егорьевске (Московская область), Нижнем Новгороде, Перми, Н…

Исследование проводилось с июня по август 2021 года в пяти городах России: Егорьевске (Московская область), Нижнем Новгороде, Перми, Новосибирске и Ижевске (Удмуртия). Эксперты выбрали их по такому принципу: это города с разной численностью населения и разным образом жизни, в них есть готовые к сотрудничеству мусоросортировочные комплексы и волонтеры.

В каждом городе в исследовании участвовало несколько сотрудников Гринписа и волонтеров — всего 7–12 человек. Команда весь день изучала на мусоросортировочном комплексе кубометр «хвостов» — отходов, оставшихся после сортировки и предназначенных для захоронения на полигоне или сжигания. Участники исследования сортировали их на разные виды, взвешивали, описывали. То, что подходило для переработки, отдавали переработчику. 

Ложная альтернатива 

— Вы увидели, какие объемы пластика и других отходов, которые можно было бы переработать, отправляются на полигон. Это главный результат исследования?

— Да, мы посмотрели, какие виды отходов входят в «хвосты» сортировки, то есть передаются на захоронение или сжигание. Мусор, который люди выкидывают в общие баки, потом сортируется, но полезного вторсырья получается немного: его иногда сложно извлечь, потому что слишком мелкое или слишком грязное. В баках для раздельного сбора полезного вторсырья больше, но все равно есть брак. По отзывам руководителей предприятий, с которыми мы общались, брака 20–40%. В процессе сортировки все самое ценное извлекается, потому что переработчики и сортировщики заинтересованы в том, чтобы все это переработать, им это выгодно. А вот делать что-то с «хвостами» у них нет никакого интереса. Интерес должен быть у всех остальных людей, у всего населения России, потому что эти «хвосты» — это наши свалки, а мы не хотим, чтобы свалки росли. Место на свалках заканчивается, поэтому объемы этих «хвостов» нужно снижать.

— Эти так называемые хвосты — то, что не пойдет на переработку?

— Да. Больше половины их объема — это разные виды пластика. На втором месте — бумага. Что в раздельно собранных отходах, что в смешанных отходах все равно остается очень много мелких бумажных упаковок. Сейчас бумага видится многим как альтернатива одноразовому пластику, но переработка одноразовой бумажной упаковки тоже сложна.

Ее нужно собирать отдельно, ее сложнее, чем пластик, отобрать из общего потока мусора, и переход на бумагу все равно не поможет сократить полигонное захоронение. Переход на бумагу — ложное решение.

— В вашем исследовании сказано, что производство RDF-топлива из отходов — тоже ложный путь. Почему?

— Для производства такого топлива берутся неперерабатываемые отходы, они дробятся на мелкие кусочки и либо прессуются в брикеты, либо остаются массой мусора. В них много пластика и бумаги. Это топливо используется для получения тепловой и электроэнергии, например, в печах на цементных заводах. Но во время сжигания этого топлива в воздух попадают вредные вещества, особенно если это были плохо сортированные отходы. После сжигания остается зола повышенного класса опасности. Ее тоже нужно захоранивать на полигонах. Да, с одной стороны, это топливо дает нам бесплатную энергию из мусора, но, с другой, его использование требует сложной технологии очистки воздуха. На котельных цементных заводов или котельных ТЭЦ, которые находятся в городах, очистных сооружений такого уровня нет.

— Исследование показало, что после сортировки в «хвостах» остается большой объем органических отходов. О чем это говорит?

— Органика — это остатки пищи, осенью — листва в больших количествах. Это плохо, потому что все это попадает в мусор и, во-первых, пачкает вторсырье, во-вторых, на полигоне из-за органических отходов образуются вредные выбросы. Одна из ключевых экологических задач — сделать так, чтобы органические отходы не попадали на полигон, чтобы они компостировались и из них получалось органическое удобрение. На некоторых мусоросортировочных комплексах в России есть грохот - аппарат, который позволяет отсеивать мелкие фракции, в том числе органические, которые затем отдельно компостируются. Но такое оборудование есть не везде, а компост из такой органики очень низкого качества, она загрязнена примесями, пластиком и стеклом. Ее в итоге можно использовать только для каких-то технических целей, например, при пересыпке мусорных полигонов или строительстве дорог.

— В других городах России ситуация примерно такая же, как в тех городах, где вы проводили исследование?

— Думаем, да. Есть, конечно, региональная специфика, потому что где-то раздельный сбор налажен лучше, где-то это дуальная система [раздельный сбор мусора по двум фракциям: вторичное сырье и пищевые отходы]. То есть где-то баки для РСО есть на всех контейнерных площадках, как в Новосибирске, где-то их мало, как в Нижнем Новгороде, например. Поэтому состав отходов будет различаться, но в целом в «хвостах» будет примерно одно и то же.

По данным исследования Гринписа, у большинства жителей России нет доступа к раздельному сбору отходов, а большая часть вторсырья из пластика в регионах не перерабатывается. 

«Российский экологический оператор» опубликовал в апреле 2021 года информацию о регионах — лидерах по раздельному сбору мусора. По результатам мониторинга за январь, это Москва (в РСО вовлечено 100% населения), Московская область (97%) и Республика Коми (92,6%). В списке регионов-лидеров есть Псковская область (60,8%), Ярославская область (60,1%), Удмуртия (56%), Новгородская область (48%), Мордовия (43,35%), Орловская область (42,1%), Липецкая область (39%). По фракциям отходы разделяют в Коми, Мордовии, Псковской области.

Сортировка и привычки

— От полигонов вред, от сжигания тоже, заводы по переработке также неидеальны с точки зрения экологии. Получается, вредно почти все. Что делать?

— Чтобы снизить вред от полигонов, от отходов в целом, сократить затраты природных ресурсов при переработке вторсырья, в первую очередь нужно сокращать образование отходов. Важно бороться не со следствием, а с причиной. То есть делать упаковку многоразовой, отказываться от упаковки там, где она не нужна. Мы должны это делать не только как потребители, об этом должны задуматься и производители, корпорации, которые упаковывают свои товары. Это их прямая ответственность, потому что их цель — продать товар, а не его упаковку. Они должны задумываться о том, чтобы упаковка была более экологичной, перерабатываемой и, где это возможно, — вообще продавать без упаковки. Такие примеры уже есть.

Второй шаг — это стандартизация упаковки. Во время нашего исследования мы насчитали более пяти разных видов вторсырья среди одних только баночек из-под йогурта. Извлечь эти баночки на ленте во время сортировки и распределить по категориям почти нереально. Гипотетически их можно было бы переработать, потому что они состоят из монопластика, но практически их невозможно отобрать: слишком большая разносортица. Человек, который работает на ленте, не сможет на каждой баночке смотреть маркировку. Она еще не всегда и указана.

Но если стандартизировать, например, всю молочную продукцию и выпускать в одном виде упаковки, это намного улучшит качество сбора, сортировки и переработки. То же самое сделать с упаковкой других товаров — напитков, бытовой химии, косметических средств, контейнеров для полуфабрикатов.

Третий шаг — развивать сервисы по ремонту товаров (чтобы сломанные вещи не попадали на свалку), шеринг, аренду товаров, которые не нужны на длительный срок. И четвертая мера — продолжать развивать раздельный сбор. Все это поможет сократить количество отходов.

Эти рекомендации мы отправили в профильные органы власти: Минпромторг, Минприроды, в публично-правовую компанию «Российский экологический оператор» (это представитель государства в сфере обращения с отходами). Мы надеемся, что они учтут предложения при разработке экологической политики и корректировке нацпроектов, а конкретный список отходов, наиболее часто встречающихся в «хвостах», войдет в список товаров к ограничению. 

Мы стараемся рассказывать об этом производителям товаров массового спроса и ритейлерам, которые продают эти товары, — чтобы у них были какие-то более жесткие требования к тому, какие товары они берут для продажи. И сейчас у нас в Гринписе идет активная кампания в секторе доставки готового питания из кафе, ресторанов, потому что в этом секторе большое количество мусора и одноразовой упаковки.

— По вашим наблюдениям, поведение жителей в области РСО изменилось?

— Да, к лучшему. Городов, в которых активно ведется раздельный сбор отходов, стало больше. Во Владимире, например, когда пришел новый регоператор и упразднил раздельный сбор, убрав контейнеры, люди возмутились. То есть жители заинтересованы в том, чтобы сдавать отходы раздельно, они уже к этому привыкли и это стало нормой. Опросы Гринписа показывают, что процент людей, которые сортируют мусор и хотят это делать, растет. Большинство жителей отвечают, что будут это делать, если будет удобная инфраструктура. И самый яркий показатель — то, насколько выросло качество вторсырья в баках для раздельного сбора: брака стало намного меньше. Люди стали лучше разбираться в видах вторсырья и выбрасывать в такие контейнеры то, что нужно, а не все подряд. Например, в Архангельской области жители настолько в этом заинтересованы, что там раздельный сбор развивается даже на сельских территориях.

Жизнь после Шиеса. Как борьба с полигоном в Архангельской области повлияла на отношение северян к мусору

— От кого больше зависит прогресс в этой сфере — от жителей или государства?

— Для раздельного сбора в первую очередь необходима инфраструктура, ее по большей части создает государство. Да, активисты могут это делать, но не в таких масштабах. Во многих городах есть экопункты, какие-то регулярные акции, например «Разделяйка» в Ижевске. И второй важный фактор — просвещение. Многим людям, которые потенциально могли бы разделять свои отходы, не хватает знаний. Нужно понимать, в какой контейнер и что можно складывать и зачем это нужно. И вот здесь роль может сыграть как государство, так и волонтеры.

Но у волонтеров будет гораздо больший «выхлоп», если они будут получать от государства помощь, в том числе финансовую.

— В Вологде организация, вывозившая мусор, в 2015 году начала устанавливать баки для РСО во дворах домов, но через год с небольшим эти контейнеры убрали. Объяснили тем, что вторсырье из баков воруют. В других регионах были такие инциденты, как решается эта проблема?

— В других регионах тоже жалуются, что из контейнеров пропадает вторсырье, особенно алюминиевые банки. Но в целом с этой проблемой справляются, баки не убирают. Нужно просто ставить такие контейнеры, из которых нельзя достать вторсырье. Плюс такие баки повышают качество сданного вторсырья — в них нельзя выкинуть пакеты со смешанным мусором, они не влезают в отверстия. Сворачивать эксперимент по РСО — плохой шаг. Людям нужно время, чтобы привыкнуть, чтобы завести привычку разделять отходы. Как правило, одного года недостаточно, показатели будут улучшаться от года к году. Возможно, первое время такой РСО будет даже убыточным, но со временем все изменится. 

Негативные кейсы бывают и по недальновидности местных властей, и из-за заинтересованности регоператоров только в прибыли. Но есть и позитивные примеры. Например, в Удмуртии регоператор сам ведет раздельный сбор мусора, в том числе платит населению за сданное вторсырье.

Подробнее читайте на 7x7-journal.ru ...