фото показано с : aif.ru

С юбилеем его поздравил президент. А в детстве у Лёли дней рождения не было.

С юбилеем его поздравил президент. А в детстве у Лёли дней рождения не было.«Простите, я на минуточку», – Лёля укладывает трубку рядом с аппаратом, и мне остаётся тихое шарканье тапками – от меня удаляются шаги свидетеля целого века. И затем опять приближаются: «Да, извините, телеграмму от Путина принесли. Так на чём мы остановились?»И кажется, на чём бы мы ни остановились, всё мелко по сравнению с глыбой шварцмановского времени. Которое погребает под собой и эпидемии, и властителей дум, и тревоги дня... но оставляет вот эти шаги, которые ещё слышно. Шаги человека, которому в предпоследний день лета 2020-го исполнился век.У Шварцмана – незаметного гения, художника-мультипликатора, всю жизнь проработавшего на «Союзмультфильме» и нарисовавшего Чебурашку, Снежную королеву, Золотую антилопу, всех 38 попугаев и всю бесконечную гирлянду из обезь­янок, – короче, у того, кто нарисовал детство советским детям и ещё немножко детям их детей, я не была 10 лет. Капля в море.Тогда Лёля (как он представляется, кажется, до сих пор) ещё принимал гостей. Сейчас уже только звонки, телеграммы и ближний круг. Но по-прежнему рядом с ним сидит (и кивает в трубку) Татьяна – поженились, когда ему было 30, ей за 20, жили в коммуналке в центре Москвы, напротив особняка Берии, и однажды столкнулись с Самим – не дышали... По-прежнему речь его можно сразу класть на бумагу – безупречно ясна. По-прежнему не изменяет привычкам: «Всю жизнь делал зарядку – и сейчас делаю, уже слабенькую». И выходит гулять: «Двор у нас зелёный, как роща», только уже «с помощницей – или палочкой». На измайловских бульварах лёгкого до прозрачности, словно акварельного, старика узнают и взрослые, и дети: он гуляет здесь вечность. «Телевизор не жалую» – Всю жизнь я ходил с маленьким альбомчиком – зарисовывал, что увижу необычное или интересное: малышей, зверей в зоопарке, удивительных людей в метро... Сейчас уже, конечно, без альбомчика. Слава богу, что просто хожу, – размеренный и спокойный темп, которого сейчас и не встретишь, Лёля говорит так, словно у него ещё сто лет в запасе. – Если не могу выйти на улицу, гуляю по квартире. Могу читать. К сожалению, в библиотеку уже лет 10 не хожу, хотя она у нас тут в 2 остановках, довольствуюсь перечитыванием что есть в квартире. Вот отыскал у себя трёхтомник Довлатова, наслаждаюсь. Интернета у нас нет, телевизор я не жалую. Но вот что-то пока не могу придумать интересного образа. Пока... Все интересные образы – удивительные люди с московских улиц, малыши из окрест­ных дворов («Для обезьянок мне нужно было нарисовать почти 20 детских персонажей – и тут мои зарисовки были большим подспорьем!») и все укромные уголки родного Минска – за десятилетия работы на «Союзмультфильме» перекочевали из Лёлиных альбомчиков в нетленные мультики. У Романа Качанова, режиссёра, вместе с которым Шварцман сделал «Аленький цветочек» и остальную классику, например, взяты штрихи для бульдога из «Варежки». А у Софи Лорен – манеры для воспитательницы из обезь­янок. А вот ещё тёща Леонида Ароновича, Нина Францевна, дочь белого генерала, приютившая осиротевшего Лёлю у себя в коммуналке на 25 человек на Садовом кольце («Ишь, разъездились тут!» – ворчала на всё разрастающееся автомобильное движение под окнами) и сделавшая зятю баснословный подарок – вдохновила его на бессмертную Шапокляк. А ещё Юрий Норштейн, сделавший «Ёжика в тумане», – один из туристов в «Потерялась внучка», да и сам Лёля – тощий грабитель из обезьянок... Московско-минский, дружеско-творческий, бульварно-семейный роман Шварцмана со своим веком оставил на плёнке любимых мультфильмов много великих и просто прохожих людей – может, вы и себя вдруг узнаете в ком-то, читатель.– Кто мой любимый персонаж – вопрос, на который невозможно ответить. Это как спросить у родителя, кого из своих детей он больше любит.В распахнутые окна Лёлиной квартиры поднимаются детские голоса из «зелёного, как роща» двора спального района – «Очень меня голоса эти радуют... Всегда любил рисовать малышей». Раньше признавался: «В молодости то, что своих детей у нас с Таней нет, меня не тревожило... » А теперь кажется, что они есть. Ведь придумать существо с «удивлёнными глазами маленького ребёнка», как описывал Чебурашку Успенский, и отдать ему Танины глаза и всю нерастраченную любовь – «Нет, это не зверёк, это маленький и любимый ребёнок... » – разве это намного меньше, чем принести из роддома? Да ведь его так и называют – Леонид Шварц­ман, «папа Чебурашки»! Беззащитного, неж­ного и во­бравшего в себя всё, что и дало, похоже, этот долгий шварцмановский век. Ведь если Лёля рисует город – то непременно городок, если варежку – то щеночка.Если перечисляет имена друзей и коллег, то непременно с эпитетами – любимый, непо­вторимый, по-настоящему гениальный... Трогательные слова находятся для каждого: «Юрий Олеша, который бывал у нас на студии, удивительный писатель и талантливый человек, был очень колоритной фигурой: и внешне, и по своей сущности он напоминал растрёпанного, взъерошенного воробья... »И совсем не даются ему плохие слова: «Про современные мультфильмы ничего не могу сказать: я, к сожалению, очень мало знаю, ничего не смотрю, разве что из пересказа близких. Ну а к тому, что вижу... не очень положительно отношусь... А по характеру я человек спокойный, умеренный в желаниях, стараюсь избегать крайностей и перегибов».Кажется, что только такой художник и мог создать тот мир, который устоит перед громадой времени, перед которой не может устоять человек.Время Шварцмана «Когда я был маленький, дни рождения не отмечали – не было принято, времена были тяжёлые... »Отца Изи Шварцмана сбила в Минске лихая конка – лошади понесли, испугавшись сигнала первых автомобилей. Мама, остав­шаяся с тремя детьми, погибла от голода в Ленинграде, где сестра с библейским именем Этта потеряла мужа и 4-летнего сына – «И с такой же осиротевшей подругой записалась на фронт». Сам Шварцман не попал в блокаду – оказался эвакуированным под Челябинск, где работал на танковом заводе: «Руки примерзали к станку». Руки, что потом будут переносить тёщину шляпу на голову Шапокляк, рисовать доверчивого дракона, от эскиза к эскизу увеличивать окружности ушей невиданного зверька... В середине века он предусмотрительно поменяет имя с Израиля на Леонида. Так ХХ век не зашибёт, почти не тронет Лёлю. Оставит нам....С ним интересно говорить о времени – но не о приметах его, а о свойствах. Сколько, например, спросишь, вы живёте с женой? «Долго живём». Лет 70? «Да вроде и больше... » Время Шварцмана выдаётся большими порциями, по десятилетке. Меньше несущественно.– Когда умерла сестра Этта?– Очень давно... подождите, у меня здесь записано точно.– «Рука чешется» ещё писать?– Беру карандаш уже редко, работаю над серией рисунков о друзьях сейчас, полтора года назад.– Сколько, говорите, читаете «АиФ»?– Всего лет 15.Текучее и обнуляющее привычные измерения шварцмановское время – оно оттуда же, из мультфильмов, где варежка превращается в щенка, Снежная королева будто отлита из цельного льда и об неё можно разбиться, как об зеркало, где существо с большими ушами – это «любимый ребёнок»... Параллельный мир, из которого мы все давно уже выросли и вряд ли до него опять доживём.Не то Шварцман.– Над чем сейчас работаете? – спрашиваю и вспоминаю, что 10 лет назад дарственная надпись на книжке уже дрожала буквами.– Взялся за серию «Разные характеры» – 10 рисунков сделал и застрял... Изобразил моих друзей. Один – Роман Качанов, он большой, свыше 100 кг, характер решительный, и в то же время тонкий художник. Второй – друг детства, мы вместе в школе учились. Третий – более современный, такой рафинированный тип... И эти разные характеры оказываются в ситуациях: вот ложа театра, а тут собирают грибы, ждут приёма у врача, вот гуляют под луной с дамами, сидят в гостях... А дальше пока не придумал.Великая обыкновенная жизнь – какой она была для Лёли, увидевшего целый век и сотворившего бессмертный мир на целлулоидной плёнке.– Трудно жить долго?– В жизни всё имеет две стороны. Вроде живёшь – это само по себе подарок, с другой – годы делают тебя несамостоятельным. Зависеть от других трудно.– За что из этих 100 лет благодарны?– Спасибо за то, что живём. За близких друзей. За то, что Бог меня наградил этим самым талантом – художника. И за то, что понял сегодня: что-то хорошее я всё-таки сделал в жизни – и большим, и маленьким принёс радость.

Подробнее читайте на aif.ru ...