В конце декабря 2017 года один из владельцев «Альфа-банка» Михаил Фридман дал интервью журналу Forbes, в котором рассказал о прекращении работы с оборонной промышленностью из-за санкций США. Откроенное заявление вызвало скандал и крайнее возмущение со стороны консервативной общественности. Между тем, Фридман обозначил проблему, с которой столкнулся крупный бизнес в России. Почему бизнес больше не может оставаться вне политики?

Подрыв обороноспособности

Миллиардера Михаила Фридмана, судя по его словам, с натяжкой можно назвать российским предпринимателем: проживает он в Лондоне – последнем пристанище политэмигрантов из России, где в статусе налогового резидента платит в бюджет; семья его, за исключением дочери, тоже предпочла скромное обаяние западной буржуазии; из имеющихся у него паспортов он выделяет израильский; да и вложения он делает исключительно за границей – 5 млрд из 14,6 млрд долларов личного состояния Фридман в 2017 году инвестировал в английские и американские компании. Тем не менее журнал Forbes объявил его российским бизнесменом года и взял у него обстоятельное интервью, предварив беседу пояснением: Фридман ни разу не давал интервью деловым СМИ России и вот – снизошел.

Перед Новым годом никто не обратил особого внимания на выбор редакции Forbes и не вычитал расчетливо заложенное в интервью сообщение: В«Альфа-банкВ» (крупнейший частный российский банк и один из двух крупных, которые еще держатся на плаву и не затронуты банковской чисткой) прекращает сотрудничество с предприятиями оборонно-промышленного комплекса из-за угрозы санкций. В«Ну что делать. Конечно, мы оттуда ушлиВ», – сказал Фридман на соответствующий вопрос корреспондента. В первых числах января информацию подтвердил первый зампред совета директоров банка Олег Сысуев. В«Мы стараемся максимально сократить рискиВ», – объяснил представитель В«АльфыВ».

С небольшой задержкой последовала реакция вице-премьера Дмитрия Рогозина, отвечающего в правительстве за ОПК. В своем твиттере он не стал давать этическую оценку сказанному, но подчеркнул, что это В«Альфа-банкВ» просил, но так и не получил разрешение работать со средствами гособоронзаказа (ГОЗ). Возникла путаница: еще в конце 2016 года тот же Сысуев говорил, что банк заинтересован в работе с оборонными предприятиями и существенная часть его портфеля сосредоточена в контрактах с В«оборонкойВ». Однако в июле 2017 года Палата представителей Конгресса США приняла закон о вторичных санкциях против России, а 2 августа президент Дональд Трамп его подписал. Замаячила перспектива ограничительных мер в отношении тех российских банков, которые работают с оборонной промышленностью.

Тогда же, в августе, правительство России утвердило список кредитных организаций, уполномоченных проводить через свои системы средства ГОЗа. В него вошли банки с государственным капиталом: Сбербанк, ВТБ, Россельхозбанк, Газпромбанк, Всероссийский банк развития регионов, банки В«РоссияВ» и В«Санкт-ПетербургВ». В«АльфаВ» уже на этом этапе оставила попытки попасть в число привилегированных и именно в этот момент взяла курс на удаление от военного бюджета. В то же время у банка до последнего времени сохранялись кредитные, лизинговые, депозитные и прочие договоры с отдельными предприятиями.

В декабре, чтобы застраховать отобранные кредитные организации от возможных санкций, президент России Владимир Путин разрешил Центробанку засекретить список банков, взаимодействующих с ОПК и не публиковать его ежемесячно у себя на сайте. Отныне деловые отношения с В«оборонкойВ» проходят по разряду государственной тайны: ни названия организаций, ни отчетности – ничего в публичной сфере официально появляться не будет. Однако история с Фридманом вызвала скандал и ряд публикаций, нацеленных на дискредитацию В«Альфа-банкаВ». Кредитную организацию обвинили в отсутствие патриотизма и чуть ли не в подрыве обороноспособности страны.

Сократить риски

Пока большинство крупных российских предпринимателей находятся в ожидании доклада Конгресса США о приближенных к Кремлю бизнесменах, против которых будет рекомендовано ввести персональные санкции, и пытаются выяснитьВ его подробности или через лоббистов вычеркнуть себя из судьбоносного документа, Михаил Фридман решил вести открытую кампанию отмежевания от России. Собственно, и В«первое интервьюВ» российскому деловому изданию он, очевидно, дал с расчетом на то, что его ключевые моменты будут растиражированы международной прессой.

Во-первых, он инвестировал 5 млрд долларов на Западе – фактически это те деньги, которые он выручил за продажу доли в ТНК-ВР В«РоснефтиВ» и которые Владимир Путин в свое время просил вкладывать в российскую экономику, а не за рубежом. Во-вторых, он гражданин Израиля, житель Лондона и в России у него меньше 50% активов. В-третьих, по его утверждению, он никогда не встречался с Путиным тет-а-тет, а лишь в компании с кем-нибудь.

Фридман изрядно старается убедить невидимых присяжных в том, что санкции лично против него вводить не следует. И его резоныВ понятны: он один из владельцев холдинга Letter One, зарегистрированного в Люксембурге, также владеет долей в немецкой нефтяной компании Dea и намерен вместе с BASF создать нефтяного гиганта, для чего добивается получения лицензии на разработку месторождения в Северном море. Между тем, в США, где его к тому же подозревают в коррупции, ФридманаВ рассматривают в числеВ фигурантов расследования о вмешательстве в выборы 2016В года.

Следует отметить, чтоВ Фридман сделал свое заявление в момент подготовки доклада Конгресса США, который будет опубликован 1 февраля, и громко объявил о выходе из схем финансирования ОПК,В несмотря на то что В«Альфа-банкВ» давно договорился о сворачивании работы.В В его интервью прослеживается четкая расстановка акцентов для потенциальных авторовВ доклада: вот такое положение мы занимаем в России, вот такая дистанция у нас с Путиным и государственнымиВ деньгами, вот как я вижу себя в отношении страны, вот какие у меня планы здесь, на Западе. Все вместе – большой пиар, дающий шанс увернуться от санкций.

Не патриоты

Насколько стратегия Фридмана окажется успешной, можно будет судить в ближайшее время по санкционным спискам. Однако в России реакция на его высказывания оказалась весьма болезненной. Вице-премьер Рогозин не зря возмутился и выдал желаемое за действительное: не В«Альфа-банкВ» самовольно прекратил обслуживать оборонные предприятия, а правительство ему не разрешило с ними работать.

Действительно, гособоронзаказ в период модернизации армии – золотая жила для банков. Но геополитические риски неожиданно перевесили выгодуВ от сотрудничества с ОПК. И на первый взгляд, странно, что само государство, перекрыв доступ В«Альфа-банкуВ» к деньгам ГОЗа, теперь дует губы, когда бизнес, исходя из новых реалий, говорит о риске санкций. Тем не менее с точки зрения власти допуск к гособоронзаказу – привилегия для бизнеса. И если бизнес готов в трудной ситуации оставить предприятия на произвол судьбы, то какова польза от такого бизнеса для государства?

Государственная логика наглядно демонстрирует то место, которое в системе ценностей сегодняшней власти занимает частная инициатива, частный капитал – если они не подчинены системе и ее интересам, в частности выживанию, то особой целесообразности в них нет. Поэтому – либо они часть системы и государство минимизирует их риски, либо они вне системы, а значит – непатриотичны, преследует не национальные интересы, но частные.

В«Альфа-банкВ» и до этой истории вел себя как обычный бизнес, то есть не В«патриотичноВ»: например, ставил на грань банкротства В«УралвагонзаводВ», который на тот момент толькоВ представил новую гордость России – танк В«АрматаВ». Однако, если причастность к государственным бюджетам это своеобразное причастие к системе, то организацию никак нельзя назвать абсолютно независимой от государства – в 2009 году В«АльфаВ» через ВЭБ получила от правительства 2 млрд долларов на преодоление последствий финансового кризиса.

В конце концов, все определяет прагматизм: консерваторы и ура-патриоты в определенный момент приняли то, что Сбербанк, во избежание международных санкций, отказался открывать филиалы в Крыму. Теперь им предстоит принять то, что не все банки будут охотно работать с В«оборонкойВ». Но поскольку позиция, высказанная Фридманом, чревата нестройностью рядов, возникновению и разрастанию очагов нелояльности крупного бизнеса, власть голосомВ Рогозина или других чиновников будет пришпоривать В«зарвавшихсяВ» бизнесменов, намекая на В«неэтичностьВ» их желания усидеть на двух стульях: и в России, и на Западе.

В условиях санкций бизнес подчиняют власти и лишают права на нейтралитет: либо с нами, либо против нас. Те, кто против, кто стороной и В«не при делахВ», автоматически делаются мишенями для консервативных, патриотичных и связанных с президентом В«предпринимателейВ», которые обязательно найдут, с чем обратиться в суд и как получить В«своеВ» с привлечением спецслужб.

Большая политика вредит бизнесу, множит количество непредвиденных рисков и конфликтов вокруг него, но оставаться вне ее крупные предприниматели больше не могут. Очевидно, что бизнес В«как преждеВ» у банка вести не получится: его руководству придется отвечать на политические вызовы и те ситуации, которые эти вызовы создают. Интервью Фридмана – тому хороший пример: попытка оправдаться перед Западом породила волну обвинений в России. Конкуренты под зонтиком у государства будут поглядывать в сторону таких В«не патриотовВ»: не увести ли у них бизнес, не отломить ли от них актив-другой, не откусить ли долю рынка и т.д. В системе застойного госкапитализма всегда есть масса лиц, заинтересованных в новом переделе собственности.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.

Подробнее читайте на kapital-rus.ru ...