2023-8-17 00:08 |
Играть в первом художественном фильме об СВО некоторые актеры отказывались.
С Карэном Бадаловым, ведущим артистом театра «Мастерская Петра Фоменко», aif.ru поговорил о фильме «Свидетель», который еще до выхода в прокат вызвал ожесточенные споры в Сети. Герой Карэна — бельгийский скрипач мирового уровня Даниэль Коэн — приезжает на Украину выступать. Но начинается СВО. Контуженный, музыкант теряет слух, но не совесть. И теперь считает своим долгом рассказать об увиденном и пережитом Западу, который винит во всем русских.Татьяна Уланова, aif.ru: — Карэн, в интернете — и на Украине, и в России — страсти по «Свидетелю» начали кипеть задолго до премьеры. Наши либералы кричат, что это агитка, заказуха. Патриоты спокойно отвечают им, что фильм нужный и что об СВО надо снимать больше. Для картины хорошо или плохо, если еще до выхода в прокат она вызывает столь ожесточенные споры?Карэн Бадалов: — Когда обсуждают — для фильма это в любом случае плюс. То, что будут диаметрально противоположные точки зрения, было понятно изначально. А то, что ленту пытаются называть агиткой... Давайте будем честными. Я не понимаю слова «либерал». Для меня человек, который хочет изменить жизнь в стране к лучшему, может быть патриотом, либералом — кем угодно. Главное — чтобы хотел изменить.А потом... Люди не смотрели кино, а уже судят. Позиция проигрышная и с одной, и с другой стороны. Я сам пока не видел картины целиком, но то, что мне рассказывали те, кто побывал в Донбассе, гораздо страшнее того, что мы показываем в фильме, поверьте.Война часто вытаскивает из человека чудовище. Там, по ту сторону линии фронта, очень много людей с садистскими наклонностями. Документальные кадры, которые я видел, в том числе обращение с пленными, — ужасны. В этих людях сидит дьявол, и они не давят его, а, наоборот, выпячивают. Их нацбатальоны заточены на расправу с мирными жителями, на борьбу с инакомыслием, на уничтожение русского языка. И все это — уже государственная идеология.— Но если лента до премьеры вызывает дебаты, значит, у нее отсекается часть потенциальных зрителей.— Все равно будут смотреть и те, и другие. Мои друзья, которым я рассказывал о сложностях во время съемок, признавались, что очень хотят посмотреть. И мы пойдем на премьеру все вместе: и с теми, кто поддерживает СВО, и с теми, кто до сих пор колеблется. Важно, чтобы люди думали, сопоставляли факты. Если это получится, буду рад. «Эмоционально было сложно»— Но может ли искусство вообще и кино в частности повлиять на политическую ситуацию?— Искусство не может повлиять на политическую ситуацию. Но может повлиять на конкретного человека. Все ведь в мозгу, в сердце. Если человек начнет задумываться и менять в себе что-то, может, станет меняться и ситуация вокруг нас.— Вы были в Донбассе?— Очень хотел... Ездили мои коллеги-«фоменки», в том числе Полина Агуреева. А мне график не позволил: съемки, спектакли, студенты...— Актриса Серафима Низовская, играющая вашего менеджера, оказалась в зоне СВО как раз в начале операции. Вы с ней говорили об этом?— Подробностей она никому не рассказывала. Думаю, ей сложно вспоминать это.— А вы не сомневались, соглашаясь на роль?— Было только одно сомнение: сумею ли соответствовать — играть на скрипке, говорить на английском... Некоторые коллеги отказывались от этой роли. Другие были готовы участвовать, но под псевдонимом. Для меня же «Свидетель» стал самой тяжелой картиной. Во всех смыслах: физически, душевно, технически. Осваивать скрипку, привести в порядок английский язык — это все решаемые моменты. А вот эмоционально многое оказалось сложным: окунуться в историю СВО, примерить на себя биографию героя. Тут главным было не сойти с ума.— Так легко сказали про скрипку: «решаемый момент». Это ведь не очень простой инструмент.— Это очень сложный технически инструмент: руки работают в разных плоскостях, с разными скоростями. Мне серьезно помогал скрипач Евгений Дзю, мы встречались почти каждый день, и это была тяжелая работа в течение полутора или даже двух месяцев. Обучение — нет, простите, это громко сказано... Натаскивание продолжалось и во время съемок. Потом Евгений сказал: правая рука стала почти профессиональной. Большой комплимент! Теперь я каждый раз, встречая на улице играющих скрипачей, даю им деньги. Однажды зимой был смешной случай: в переходе на Тульской стоял виолончелист. Увидел меня с футляром и говорит: «Одолжите, пожалуйста, канифоль для смычка...» «Мы понимали, на что шли»— Сейчас некоторые люди искусства стараются не высказываться. Допускаю, что и от роли скрипача, и от роли главного «фашиста», которую сыграл Александр Дьяченко, ваши коллеги намеренно отказывались, предпочитая сниматься в сказках и комедиях. А может, и не нужны пока фильмы об СВО? Говорят же многие: пусть пройдет время, чтобы появилась возможность оценить случившееся.— Нужно снимать всё. Да, переосмысление придет позже. Сейчас многое на эмоциях, которые подчас затмевают разум. Но чистый разум без эмоций тоже не интересен. Другой вопрос — очень сложно написать честный сценарий, без подмены понятий. Это могут только те, кто побывал там. И не наскоками-наездами. Увидеть СВО глазами тех людей, понять их психологию — вот что важно.— А украинцы уже выложили все личные данные режиссера в интернете. И непонятно, в какие вражеские списки попадете вы.— Согласен — может быть все что угодно. Но волков бояться — в лес не ходить. Мы все прекрасно понимали, на что шли. И как мужчина... Как бы помягче сказать... В общем, иногда надо брать ответственность на себя. Только Господь знает, кому сколько отмерено. Всем сейчас тяжело. — Когда это тяжелое время закончится, начнется возвращение в Россию «блудных сыновей», которые удрали в тяжелый для Родины момент, да еще и клянут ее из-за бугра.— А будут ли они возвращаться? Многие порвали все связи с Россией. Хотя и за границей они не нужны, после того как их там потребили... Я не осуждаю бывших коллег за отъезд. Но осуждаю за непримиримую позицию по отношению к своей стране и за хамство, которое они себе позволяют. Да, миром правят деньги. Возможно, бывшие соотечественники вынуждены вести себя подобным образом. Ну, это их выбор. Для актера очень важен язык, на котором он говорит. Я хорошо знаю французский, неплохо — английский. Но мой родной язык — русский, и родная культура — русская. Михаил Козаков, царствие ему небесное, выучил иврит, но все равно вернулся домой. И признавался: «Думаю-то на русском...»Почему-то я уверен, что многих уехавших просто разрывает на куски. И при всех их заявлениях они там мучаются. В том, что СВО закончится в нашу пользу, я не сомневаюсь. Иначе и быть не может. Самое сложное потом будет — примирить людей, которые сейчас по разные стороны баррикад. Заставить вновь ходить друг к другу в гости, жать руку, улыбаться.
Подробнее читайте на aif.ru ...
