2020-11-6 13:16 |
10 лет назад на журналиста Олега Кашина было совершено нападение
10 лет назад на журналиста Олега Кашина было совершено нападение. В результате он получил переломы ног, верхней и нижней челюстей, сотрясение головного мозга, травматический отрыв фаланг пальцев. По данному факту было возбуждено дело по статье Покушение на убийство, совершенное группой лиц . Спустя годы уголовное дело так и не было расследовано. Нападавшие были осуждены, но по другому делу. Заказчики так и не были привлечены к ответственности. В интервью Znak.com Олег Кашин рассказал, почему уже не пытается добиться справедливого расследования в России, зачем хочет стать единственной ассоциацией с именем Андрея Турчака, критике партии Навального и планах вернуться на родину. Я был одним из многих системных журналистов, которые выступали на стороне Дмитрия Медведева - С момента нападения на вас прошло 10 лет. Исполнители были осуждены, но по другим делам заказчики вроде обозначены, но наказания не понесли. Вы планируете обратиться в генпрокуратуру, заявить о бездействии силовиков? Срок давности же еще не прошел. - Срок давности не прошел, и еще долго не пройдет, преступление особо тяжкое. Но по бездействию мы уже обращались и дошли до ЕСПЧ, где мой иск оказался погребен под более актуальными, о его судьбе мне ничего не известно либо было известно, а я забыл. Это дохлый номер. Здесь уже вопрос эмоционально-моральный. Мне, как мне кажется, удалось добиться, чтобы общественное мнение было в курсе причастности [секретаря генерального совета Единой России , заместителя председателя Совета Федерации] Андрея Турчака к покушению [на убийство]. Турчака сопровождает этот шлейф, если вы помните, на прошлой неделе скандалом обернулось его безобидное интервью Тине Канделаки на RTVI, и, я думаю, это навсегда в его судьбе. Репутация Турчака уже уничтожена, слава богу. Это то наказание, которое я могу ему обеспечить, ни на что больше я рассчитывать не могу. А генерировать инфоповоды ради инфоповодов я не готов. Все-таки у меня и сфера занятий другая, и превращаться в такого вечного сутягу я не готов. Реальные подвижки в моем деле случатся после каких-то политических перемен. Пока Андрей Турчак на коне, пока он заместитель Валентины Матвиенко, а она ему, насколько мне известно, покровительствует, второй его известный покровитель - это [глава Ростеха ] Сергей Чемезов, с именем которого связан RTVI. Когда закончится их всесилие, закончится и безнаказанность. - В России сейчас существует хотя бы один легальный способ добиться справедливости в ситуации, когда человек выступает против системы? Опыт последних уголовных дел против активистов, ваш опыт пока говорят об обратном. - Я бы избегал выражения выступая против системы . На самом деле это уже ушло в тень, конечно, но в 2010 году я был одним из многих тогдашних системных журналистов, которые в общем-то выступали на стороне Дмитрия Медведева, связывая с ним надежды на какие-то плавные перемены в российском обществе, модернизацию и так далее. При этом мое дело идет через запятую с делом Бориса Немцова и другими делами такого же рода, но менее громкими. Уже выработался некий стандарт наказания за такие преступления, когда преступления совершают люди из власти: исполнителей отдают довольно легко, а заказчик остается в тени. В моем деле имя Турчака как заказчика звучало, оно подшито к делу в показаниях. Но, естественно, он не был даже допрошен. Сами же исполнители были осуждены за похищение своего начальника [гендиректора ОАО НТЦ Завод Ленинец Александра Горбунова], организовавшего покушение на меня. Но само похищение (Горбунова), насколько я знаю, было частью оперативной игры ФСБ, которая вот таким криминальным образом надеялась выбить из него (Горбунова) показания. Но потом, когда дело вышло на уровень принятия политических решений, насколько я слышал, на уровень лично Владимира Путина, кабинетный российский суд вынес решение не в мою пользу, а в пользу Андрея Турчака. Я, может, преувеличиваю, хотя нет, так и есть, недавний орден, которым он (Андрей Турчак) был награжден, выглядит как награда к 10-летию главного события в жизни Андрея Турчака. - Вы думаете, если бы у власти сейчас был не Путин, а Медведев, ход вашего дела был бы иным? - Я допускаю это. В какой-то момент, когда уже случилась рокировка Путина и Медведева, я был приглашен на беседу к довольно высокому начальнику ФСБ, который мне прямо сказал: Медведев уходит в марте (а это был ноябрь), и вот у тебя есть четыре месяца, чтобы добиться каким-то образом завершения дела, шуми, скандаль, дальше будет глухо . Дословно. Поэтому я допускаю, что при Медведеве все было бы иначе. Понятно, что во многом это наивная и романтичная точка зрения, но по крайней мере, как мне представляется, публично данное слово (а Медведев давал публично слово) что-то должно значить. И то, что Медведев его не сдержал, к нему претензий нет. Когда случилась рокировка, мы поняли, что Медведев не вполне себе хозяин. Это устройство высшей номенклатуры, скажем так. - Вам не кажется странным, что сотрудник ФСБ рекомендовал вам что-то делать, шуметь? Вообще-то это его работа дела раскрывать, а не ваша. - Позиция объяснимая, но тем не менее она противоречит нашему представлению о правовом государстве, но и государство в России не правовое. Но тут момент, я тогда еще не был уверен, что заказчик - Турчак. Я считал, что речь идет о других людях. Это тоже, наверное, моя большая ошибка. Теперь, уже задним числом, я узнал, что весной 2011 года, когда исполнители были взяты, на заказчиков фээсбэшники (они осуществляли оперативное сопровождение дело) вышли. Но поскольку речь идет о номенклатуре Владимира Путина, о людях, связанных если не с его ближним кругом, а с сыном его друга, очевидно, что решения о производствах в отношении таких людей даже генералы принять не могут. Это вопрос, поднимаемый в Ново-Огарево. Я никогда не пытался конвертировать то, что случилось в 2010 году, в какую-то карьеру - Не пытались спустя годы связаться с Медведевым, приближенными, узнать, почему он не сдержал обещание? - Нет, не пытался. Не вижу в этом смысла. И так все очевидно. Для меня гораздо большим потрясением остаются события 2015 года, когда дело было раскрыто, когда исполнители оказались в тюрьме, когда я выходил с ними на связь, получил извинения от одного из них, сообщил ему, что прощаю, а параллельно наблюдал ожесточенную борьбу ведомств, часть из которых была на моей стороне, часть выгораживала Турчака. Мы проиграли, ну, по крайней мере я эту политическую борьбу наблюдал. Бегать и искать Медведева, спрашивать с него а ты ведь обещал , по-моему, было бы странно. - Это возвращаясь к моему вопросу о невозможности законными путями добиться справедливости. - Да, разумеется. Для меня это не сюрприз. Странно делать вид, что только соприкосновение с системой открывает глаза. Я много лет писал на эти тему, много раз наблюдал, как государство отказывалось защищать граждан в разных ситуациях. - По вашим ощущениям за последние 10 лет ситуация с этим в России только хуже стала? - Да, очевидно, стала хуже, но при этом она формализовалась. Причем вот по делу Немцова такое ощущение, что семья погибшего согласилась с таким компромиссом, когда за отказ от преследования заказчиков тебе позволяют порадоваться тому, что исполнители посажены в тюрьму. Это новый стандарт, такого не было в девяностые и нулевые. Может, лет через 50 вообще все наладится. - Вы говорили, что восхищаетесь журналистами RTVI, которые уволились после интервью Андрея Турчака. При этом сами не стали бы никак реагировать, если бы та же Тина Канделаки привела Турчака в эфир Комсомольской правды , где вы тоже ведете программу. Почему? - Сейчас, когда тусовочные отношения распались, не только вокруг меня, но и вообще, все мы видим какую-то ожесточенность, многие, в том числе и я, замкнуты внутри себя, и часто теряем синхронность с окружающим миром. Действительно я как-то запустил эту моральную составляющую в себе, и как-то не обратил внимание на это. А после их поступка (речь о Юрии Сапрыкине, Максиме Семеляке, Зинаиде Пронченко - Znak.com) я буду иначе относиться к таким вещам. Они меня встряхнули, заставили обратить внимание на то, что это естественная человеческая реакция, а не равнодушие. Я немножко раскаиваюсь. - То есть если Турчак придет на радио Комсомольской правды или его комментарий опубликуют в заметке КП, что наверняка и так происходит, вы уволитесь, перестанете вести программу на радио? - Не, ну, комментарии в новостной заметке в газете - это уж слишком высокая для меня планка бескомпромиссности. Но если повторится ситуация, когда его приводят для рекламного интервью люди, буквально аффилированные с теми же структурами, с которыми аффилирован и он, если площадка, где есть я, будет использована для его рекламы, я ее покину. - Для читателя и зрителя это, наверное, очень тонкая грань: рекламное интервью или нет. Все-таки брать интервью у политических деятелей (если абстрагироваться от того, что это делала Канделаки), вне зависимости от их бэкграунда, - это журналистская работа, разговаривать с теми, кто нам может не нравиться, с кем мы не согласны, это наша работа. - Мне знакома эта точка зрения, причем еще по давним временам, как раз когда я предлагал нулевую терпимость по отношению к Росмолодежи и движению Наши . Если помните, была история с Катей Муму, в которой участвовали деятели Росмолодежи, была тогда провокация, направленная против некоторых оппозиционеров и некоторых журналистов, в частности главреда журнала Newsweek Михаила Фишмана, которого уволили и журнал закрыли. И это был вопрос журналистской солидарности, когда, понимая, что именно эти люди совершили буквально уголовное преступление против коллеги Фишмана, ты это оставляешь за скобками и берешь у них интервью. А зачем? Какой ньюсмейкер на самом деле Андрей Турчак? Какова субъектность его лично или партии Единая Россия ? Что вы хотите от него услышать? На мой вкус, ветерана политической журналистики, Андрей Турчак абсолютно пустая фигура, нулевая личность. Можно посмотреть по прессе, если не брать какие-то партнерские материалы с ЕР: все содержательные упоминания о нем за 10 лет так или иначе связаны с моим делом. Я не думаю, что объективно есть какие-то вопросы, которые можно ему задавать, чтобы он на них ответил. Это не вопрос бойкота, это не вопрос бескомпромиссности. Это прагматический журналистский вопрос: что вы хотите узнать у Турчака, что он вам скажет, чем он может быть интересен? Сам бы я с такими речами ни за кем не бегал, это было бы неэтично и неправильно, я лицо заинтересованное. Но вот эта аргументация ах, они наши ньюсмейкеры , ах, это важно, нет это неинтересно . Поверьте человеку, работающему в прессе с 1998 года. - Извините, но другого секретаря генсовета правящей партии у меня для вас нет. - Я вас разочарую, но в России нет правящей партии даже формально. Стандартная история последних лет, когда ЕР на выборах не участвует, а кандидаты от власти идут как самовыдвиженцы. Это отдельная дискуссия. Почему партия пришла в такое состояние, насколько на это повлиял Алексей Навальный с Умным голосованием и лозунгом партия жуликов и воров , это интересно. А считать, что в недрах партии Единая Россия зреет какое-то решение, не может оно в ней зреть, потому что и от имени этой партии, и от имени других институций в российской политике выступает администрации президента. По-моему, это общеизвестный факт. - Вам не кажется, что вы все-таки несколько преувеличиваете, когда говорите, что визит токсичного Турчака на RTVI повлек за собой ощутимые кадровые проблемы ? Канал с приходом Сергея Шнурова перестал, на мой взгляд, претендовать на какую-то серьезность. Поэтому уйти с канала не просто так, а уйти в знак торжественной поддержки Олега Кашина это красивый ход. - Там действительно красиво. Я наблюдал, как люди, аффилированные с Ростехом , другими структурами, близкими к RTVI, распускают сознательно слухи о том, что это (интервью Турчака) стало только поводом, а Семеляка то ли хотели уволить, то ли он сам хотел уйти. Насколько я знаю, еще за неделю до эфира, когда стало известно, что такое интервью будет, Семеляк уже уведомил Шнурова, что если программа с Турчаком выйдет в эфир, то он уйдет. Я это знаю доподлинно. В остальном вы правы - канал RTVI сейчас находится не в той форме, в какой он находился вначале, когда там работали какие-то более известные и уважаемые люди из медиасреды, это и Алексей Пивоваров, и Тихон Дзядко. В целом же по себе могу сказать, когда стало модно ходить на RTVI, бегал по соцсетям и кричал эй, подождите, куда вы идете, это же аффилированная с Кремлем структура, которая призвана отбирать аудиторию у Дождя , в общем это не то медиа, где прилично работать. Вы сказали, что это [для Семеляка, Сапрыкина и Пронченко] повод красиво уйти, но для Максима Семеляка - это, скорее, повод случайно прийти [на RTVI]. Когда Шнуров позвал на канал единственного знакомого журналиста, Семеляк пошел туда, не подумав, не понимая, что это такое. И воспользовался первым подвернувшимся поводом, [чтобы уйти с RTVI], и в этом никакого лицемерия нет. - После того интервью вы сказали, что хотели бы быть единственной ассоциацией с именем Турчака. Зачем вам это? - Это единственная доступная мне форма наказания для него, когда он находится в состоянии защиты со стороны государства. В правовом, идеальном государстве он бы уже просто вышел из тюрьмы, поскольку вряд ли ему бы дали больше 10 лет за такое. Но он выбрал путь использования неправых способов защиты. А что мне остается? Пользоваться единственным оружием - медиа. - Вы никогда не опасались, что такой же единственной ассоциацией с вашим именем может стать тот инцидент с Турчаком? И для вас, и для него, наверное, это не очень хорошо. - Разумеется, я опасался. Но - еще раз - для него не очень хорошо , но я и не хочу, чтобы ему было хорошо. Бог видит, я никогда не пытался конвертировать то, что случилось в 2010 году, в какую-то карьеру или какой-то успех. Я не превратился, как мне кажется, в человека, который 10 лет говорит только об этом. И если брать какие-то вехи 10 лет: Болотная, Крым, убийство Немцова - то эти вещи для меня уже перевесили то, что было в 2010 году. Я вижу людей, которые пишут ах, он стал известен только потому, что ему дали по башке , но эти люди представляют собой маргинальное меньшинство. И, извините, поколение выросло. Я сам общаюсь со своими читателями, которые ходили в начальную школу в 2010 году и просто, слава богу, лишены возможности воспринимать меня как героя тех новостей. Я остаюсь и поклонником, и, может, даже другом Арама Габрелянова - Вы смотрели сериал Просто представь, что мы знаем Романа Волобуева? - Вы знаете, Роман Волобуев для использования моей цитаты из Twitter на меня вышел и спросил разрешение, заодно сообщил, что если какие-то люди будут говорить, что этот фильм про тебя, так вот это не про тебя . Я слышал, о чем фильм, я понимаю все разговоры на эту тему. Но позиция режиссера - этот фильм не про меня - формально мне кажется определяющей. - Вы сейчас серьезно говорите, что не смотрели? - Честное слово! Я правда очень мало сериалов смотрю, все хиты проходят мимо меня. - Волобуев в интервью Новой газете говорил, что у главного героя - журналиста Малышева - было три прототипа. Один из них явно вы. Герой, который после конфликта уезжает в Лондон. У нас только один журналист, кто так сделал. - Я и интервью Волобуева не видел, поэтому сказать не могу. Но при этом я не смотрел и верю Волобуеву, который сказал, что это не про меня. Понимаю, насколько это будет комично, но так оно и есть. - Как минимум на сайте Republic, где вы тоже публикуетесь, есть большая рецензия на сериал, где в красках описано ваше сходство с главным героем сериала Волобуева. - Вы знаете, Republic тоже отдельная история. Это даже не издание цельное, это же совокупность нескольких журналов. И вот я в нем главный редактор журнала Кашин , и за него несу ответственность, и, соответственно, читаю только журнал Кашин . Ну хорошо, представим, что про меня сняли сериал, а почему нет? Наверно, это здорово, это успех и слава. Тем более что Волобуев не безымянный режиссер. Есть два момента, которые, насколько я понимаю, есть в этом сюжете и которые имеют отношение ко мне. Многие люди после моих разочаровывающих либеральную аудиторию публикаций и поступков пришли к тому, что Кашин пострадал от Турчака, а теперь так или иначе принадлежит к той же силе, что и Турчак. Я так абсолютно не считаю, Турчак для меня остается врагом, и себя лояльным к режиму журналистом я также не считаю. И при этом, если бы речь зашла о поиске работы, например в RTVI, связанной со структурами, к которым принадлежит Турчак, я, естественно, этой работы избегал бы в любом случае, потому что это для меня было бы неприемлемым компромиссом. - Когда вы говорите, что про вас сняли сериал, а значит, это слава и успех, вы бы не торопились. Посмотрите сначала сериал. - Хорошо. - Арам Габрелянов, на чьи деньги, скорее всего, и был снят фильм, по сюжету явно утверждает, что между Малышевым, чьим прототипом вы были в том числе, и неким олигархом, то есть Турчаком, отношения совсем не такие, как это транслируется в медиа. По сериалу вы друзья, а нападение - инсценировка. Вы же раньше работали у Габрелянова, были одним из его восхищенных поклонников, хорошо его знаете. Зачем, как вам кажется, он мог так сделать? - Я остаюсь и поклонником, и, может, даже другом Арама Габрелянова. И это во многом связано с тем, что я никогда на него не работал. Я какое-то время писал для его газеты как приглашенная, не побоюсь этого слова, звезда. Была в газете Жизнь полоса полностью из моих колонок, где большими буквами было Олег Кашин . Я очень этим гордился, поскольку моя мечта - разговаривать с массовой аудиторией, но я не умею разговаривать на массовом языке, я тусовочный журналист, я это прекрасно понимаю про себя. Если действительно Арам Габрелянов имеет отношение к продюсированию сериала Волобуева, то я не думаю, что Волобуев такой, что ему человек, дающий деньги, может продиктовать содержание произведения. Думаю, Волобуев - самостоятельный художник, не нужно его обесценивать. Никогда, даже в молодости, когда я по работе соприкасался со структурами Кремля, работая во многом на них, я ни к Турчаку не имел никакого отношения, ни к Молодой гвардии , которую он возглавлял. Я знаю журналистов, публицистов, кто жил на его деньги, а он много тратил на свое продвижение в соцсетях. И, наверное, ровно потому, что я знал о нем, знал, что есть такой сын друга Путина , который готов покупать журналистов, я и вспомнил его в том роковом споре. - А сейчас к Араму Габрелянову не пошли бы работать? - Я сейчас не знаю, куда к нему идти работать. И тоже бы не пошел. Есть такие люди, которые к своим подчиненным относятся безжалостно и яростно, а к тем, кто на них не работает, относятся с уважением и симпатией. Я дорожу возможностью говорить с Габреляновым и другими людьми как посторонний. Не думаю, что я спекулирую своим личным знакомством с Навальным - Почему в последнее время вы все чаще пытаетесь разоблачить Алексея Навального, делая отсылки к вашему личному знакомству? Это часть вашего образа: вы и Путина критикуете, и Навального, ни за тех, ни за этих, я весь такой один объективный? - Судя по тому, что это никакого особенного успеха не приносит - люди не верят, что бывает один, кто находится между всеми огнями, - я бы не стал делать это своей тактикой. При этом я считаю, что критиковать Навального ты можешь и имеешь на это моральное право, когда ты можешь критиковать Путина. Есть люди, которые критикуют Навального и которые не касаются того, что делает власть, есть те, для кого критиковать Навального - это работа. Эти люди вызывают у меня презрение. Не думаю, что я спекулирую своим личным знакомством с Навальным. Мне действительно на него (на знакомство) приходится ссылаться, особенно в последнее время, когда после отравления Навальный стал немножко другой фигурой, которая заслуживает разговора о человеческой составляющей, и здесь поневоле, как бывший знакомый, я могу, наверное, быть экспертом. Но я также понимаю, что любая критика Навального ставит тебя в контекст кремлевской пропаганды. Мне кажется, что это лучшая защита Навального, лучшая его опора. Очень многие люди боятся его лишний раз критиковать, чтобы не оказаться в одном ряду с Владимиром Соловьевым. Я сам знаю вполне приличных людей, которые мне говорили, особенно в период отравления Навального, что они боятся высказываться о нем, потому что будут выглядеть агентами Кремля. Это, конечно, тоже такое большое уродство медийной и общественной мысли, свободы в этом мало. - Но критика Навального и медийности приносит. - Я не знаю про эту медийность. Когда даже [экс-депутат Госдумы Дмитрий] Гудков, более-менее оппозиционер, критикует Навального, то и он уже для многих стал абсолютно каким-то прокремлевским деятелем. Так же люди относятся к [Максиму] Кацу, который когда-то был всеобщим любимцем, а после ссоры с Навальным превратился с кремлевскую мурзилку, хотя, насколько я понимаю, оснований относиться к нему так все-таки нет. Но это, я еще раз подчеркну, уродство общественной морали. С одной стороны все поляризовано, с другой - все коррумпированы. Очень сложно находить баланс в этой ситуации. Я понимаю прекрасно, что людей, которые верят в мою независимость, гораздо меньше, чем пять лет назад. - Вам важно, кто верит в вашу независимость, а кто нет? - Мне, разумеется, важно. Я не телевизионный ведущий с многомиллионной аудиторией, а человек, ориентированный на аудиторию социальных сетей. Естественно, я хочу, чтобы десятки тысяч людей, которые меня читают, относились ко мне не как к негодяю. - Если будете подыгрывать аудитории ради сохранения ее численности, то в чем ваша ценность как журналиста? - Подыгрывать точно нельзя. Наверное, самые показательные примеры - это наши журналисты, которые уехали на Украину, прежде всего Аркадий Бабченко, который ровно потому, что публика ждет от него высказываний на тему того, как ужасна Россия, превратился в органчика, который повторяет, повторяет лозунги про Мордор. В нашем деле нужен очень тонкий баланс, с одной стороны, ты не можешь и не должен разочаровывать аудиторию, с другой - подыгрывать ей: говорить то, чего от тебя ждут, не очень хорошо. Наверное, я пример с Бабченко зря привел. Я вижу российских либеральных колумнистов, которые в конечном итоге превращаются в тех же органчиков, которые повторяют навальнистские лозунги. И даже какие-то авторы, уважаемые ученые, которые пишут об Умном голосовании , видно, до какой степени они хотят повторять то, что положено повторять в этой ситуации. Это отвратительно, себе я такой судьбы тоже не хочу. Но мне она уже и не грозит. - Уважаемым ученым приходится повторять что? Мантру о необычайной силе Умного голосования ? - Да, разумеется. Более того, когда был довольно жесткий момент дискуссии между журналистами и Навальным сначала по делу [бывшего журналиста Ведомостей и Коммерсанта , советника главы Роскосмоса Ивана] Сафронова, потом [журналист Медузы Иван] Голунов подключился, один из таких влиятельных навальнистов Владимир Милов написал, что нормальный журналист должен говорить так: Навальный совершенно прав, мы довольно давно растеряли свои права на моральный авторитет. Естественно, не раз можно было убедиться в том, что партия Навального (ФБК в широком смысле) относится к прессе даже хуже, чем к ней относится Кремль, это тоже факт. Мы же видим медийную политику навальнистов, какие и кому интервью дает Навальный. Единственный более-менее острый разговор с ним я отношу на свой счет, это та самая наша последняя беседа в эфире Эха Москвы , когда мы спорили о выборах в регионах. От критических вопросов журналистов Навальный отшучивается, и их это устраивает. Но ключевые вопросы, особенно про 2013 год, когда он был выпущен из тюрьмы совершенно загадочно, по звонку из Кремля, плюс его участие в выборах мэра Москвы, когда оно было обеспечено подписями Единой России , об этом тоже не принято говорить вслух. Эти вопросы никто сегодня не может задать Навальному, потому что даже тот круг журналистов, которым позволено брать у него интервью, либо их избегают, либо удовлетворяются его шуточками в ответ. - Так потому и позволено, что не задают эти вопросы. Если Навальный даст интервью Znak.com, то он эти вопросы услышит однозначно. - А давайте я предположу, что у Знака не получится [взять интервью]. - Пока не получается, да. - Так это и работает. Навального я всерьез считаю одним из возможных будущих президентов России - Вы сказали, что вам уже не грозит писать об Умном голосовании , критиковать его. А вы не рассматриваете для себя возможность вернуться в Россию и писать о политике отсюда? Предвыборный цикл предстоит интересный. - Навык работать в поле утрачиваемый, если вы его имеете в виду. Во-вторых, тоже интересно мыслить категориями избирательных циклов. Я тоже думаю, что это будет интересно, но это будет очередной впечатляющий обман, потому что власть заинтересована, чтобы после 2024 года конфигурация сохранялась, при этом власть заботится, чтобы в обществе не было ощущения насилия, как это было в Белоруссии. Я думаю, Россия 23-го года будет жить какими-то острыми спорами о каких-то пока не известных нам проблемах, будет очередной раскол в обществе, все буду выдирать друг другу волосы и душить друг друга в этих спорах, и потом все закончится тем, чего хочет Кремль. Не раз наблюдали. Поэтому относиться к нашим избирательным циклам как к чему-то имеющему отношение к реальности, не стоит. Это искусство политтехнологий. - Вы много говорите про моральное право, а вам не кажется, что когда новые политические события наступят, вы лишитесь того самого морального права это как-то оценивать, будучи в Лондоне? - Я постоянно это слышу с самого начала. Наверное, у меня есть какие-то ограничения: я не могу себе позволить говорить людям, чтобы они выходили на митинги, потому что я сам на них не выхожу. Но в целом жесткая привязка к территории, ну, при всем уважении к Знаку , главное русское медиа последних лет живет в Латвии, и никакой проблемы в этом нет. Даже власть признала право Медузы на существование. Страница большого русского зарубежья есть, я опять же с легкой иронией говорю об этом, понятно, что ее нельзя отменить, все-таки коммуникационные средства позволяют быть втянутым в какие-то российские дела. Правда, не знаю, в чем разница, сижу ли я за компьютером в Москве или Лондоне. Какая разница, где компьютер? Все противоречия между тем, в Москве ты или нет, я понимаю, и это налагает на меня, наверное, большую ответственность. Ну вот тоже. Я жил в Женеве, когда я написал, что Катерина Тихонова - дочка Владимира Путина. Наверное, в Москве есть какое-то количество журналистов, кто занимался этой темой, наверное, даже те, кто знал, побоялись об этом писать, потому что они в Москве, а я нет. Значит, это мое преимущество, нет? - Насколько я понимаю, политические журналисты Медузы работают в Москве. - Разумеется. Но мы знаем эти риски. Журналистская деятельность Ивана Голунова, несмотря на то, что его не посадили, по сути, прекратилась ровно потому что он живет в Москве и ему нельзя работать. Если бы Москва сегодня была той Москвой, в которой я начинал работать, а я бы жил в Лондоне, мне было бы тяжелее. Я наблюдаю людей, которые живут на Западе годами, продолжают писать о российской политике, они в какой-то момент отрываются от реальности навсегда, превращаясь в бессмысленных и неинтересных людей. Я не исключаю для себя такой угрозы. Думаю, если мое пребывание в Лондоне растянется на годы, эта угроза для меня будет более существенной. Но сколько-то времени для такой работы, как сейчас, у меня есть. - А сейчас не считаете, что уже оторвались от реальности, которая здесь в Москве? - Не сказал бы, хотя и есть такой риск. В Москве сейчас нет такой кипящей жизни, политической журналистики, нет каких-то событий, требующих вовлеченности. Даже прошлогодние протесты с выборами в Мосгордуму. Что я пропустил, не посетив митинги на Бульварном кольце? - Полетел очередной камень в сторону Алексея Анатольевича - Почему? Абсолютно нет. В той ситуации, когда из-за пустякового вопроса власть пошла на обострение, я четко был на стороне протестующих. Я не призывал выходить на митинги, но и осуждать полицию за ее зверства можно хоть с Северного, хоть Южного полюса. - А если политические события приобретут иной масштаб, допускаете свое возвращение в Россию? - Да, к власти придет Навальный и посадит меня в тюрьму! Шутки шутками, Навального я всерьез считаю одним из возможных будущих президентов России, отношусь к этому философски. Никто не знает, что с ним будет завтра, и я не могу говорить, что я обязательно вернусь или никогда не вернусь. Здесь, как говорится, Бог располагает. - Упаси бог, я вообще не имела в виду под большими политическими событиями то, что Навальный станет президентом. Я в принципе про смену политической системы координат. - (Смеется) Ну, а это в нашей системе синонимы. Что значит реальные перемены? Только приход Навального к власти. Вряд ли вас приход [премьер-министра Михаила] Мишустина к власти как-то воодушевит. Хотя и его я бы не стал сбрасывать со счетов. - Не буду, пожалуй, говорить, что из предложенных вариантов меня бы воодушевило.
Подробнее читайте на znak.com ...