фото показано с : aif.ru

Музыкант Вадим Самойлов в интервью aif.ru об улаженном конфликте с братом Глебом, выступлениях в госпиталях и на военных аэродромах, а также о том, почему Гребенщиков, Шевчук и Макаревич заняли протестную позицию.

Музыкант Вадим Самойлов в интервью aif.ru об улаженном конфликте с братом Глебом, выступлениях в госпиталях и на военных аэродромах, а также о том, почему Гребенщиков, Шевчук и Макаревич заняли протестную позицию. Владимир Полупанов, aif.ru: На днях депутаты Госдумы во главе с Захаром Прилепиным объявили о создании ГРАДа — группы по расследованию антироссийской деятельности в сфере культуры. Они утверждают, что у нас масса деятелей культуры, не поддерживающих СВО, но при этом получающих деньги из бюджета. Творческих людей, по словам Прилепина, трагедия Донбасса не волнует — список тех, кто там побывал, узок. Снято 50 фильмов на эту тему, а спектаклей такой тематики нет вообще. Государство, по мнению депутатов, должно проводить работу в этом направлении. Есть ли такая проблема, на твой взгляд?Вадим Самойлов: Что касается самого ГРАДа, то мне эта идея не очень нравится. Знаешь, как мать Тереза говорила? «Я никогда не пойду на митинг против войны, но обязательно на митинг за мир». То не есть не против, а за.Государственная политика в области культуры, безусловно, нужна. Но я предлагаю сосредоточиться не на тех, кто может навредить, а на тех, кто с нами. Надо выискивать и поддерживать писателей, поэтов, музыкантов, которые работают в патриотическом направлении. У больших звезд эстрады — много концертов, большие залы, соответственно, большие доходы. Их продукт выглядит ярко, модно. Патриотический репертуар почему-то всегда ассоциируется с чем-то сермяжным, это такая суровая правда жизни из окопа. Хотя этому всему можно придать здоровый качественный вид. Мне кажется, что государство должно направить усилия на созидание новых творческих продуктов, их поддержку, придание им современной достойной формы и представление их в СМИ.То, что часть творческой интеллигенции настроена скептически и негативно относится к событиям в Донбассе, к СВО — это, к сожалению, факт. В интеллектуальной среде, начиная с незапамятных времен, царил либеральный дух свободолюбия, который, на мой взгляд, основан не на практических знаниях социума и жизни народа, а на личных амбициях. Все деятели культуры склонны к самовозвеличиванию. Отсюда гордыня, звездная болезнь. Популярные люди, получившие свой кусочек славы, слышат о том, какие они талантливые, великие. Возникает ловушка для личности — человеку кажется, что он пуп земли, всё вертится вокруг него. Сбивается прицел в оценке мироздания. Это распространенное психическое заболевание. Отсюда и такие настроения. Но таких людей не так много.Когда мы говорим о деятелях культуры, подразумеваем несколько десятков популярных музыкантов, которые находятся в хит-парадах. Но это далеко не вся культура. На самом деле деятели культуры — это огромный пласт людей, которые в том числе преподают музыку детям в музыкальных школах, работают в провинциальных театрах и т. д. С тобой сейчас разговаривает тоже, надеюсь, деятель культуры, который занимает другую позицию — патриотическую. И таких большинство. — Писатель Александр Проханов высказался о массовом «исходе из страны либералов», которые, цитирую его, «в течение десятилетий были доминантой и абсорбировали огромное количество социальной энергии, знаний, культур. Они сидели на университетских партах, занимали места в театральных режиссерских креслах. Когда они ушли одномоментно, образовалась пустота, вакуум. Исход либералов был столь внезапен, а вакуум образовался столь мгновенно, что русские сейчас с трудом его заполняют». Проханов видит благо и оздоровление в этом исходе, а ты?— Согласен с Прохановым, это действительно возможность. Оздоровление наступит тогда, когда на местах ушедших возникнут новые творческие силы. Тот же Прилепин говорит, что в каких-то театрах это уже происходит. Правда, не обходится без «перегибов». Одно дело, если человек попадает на должность по совокупности — в соответствии с патриотической позицией, талантом и художественной ценностью того, что он делает. А если по знакомству, через связи? Да, он умело продвигается по карьерной лестнице. А свою позицию он тщательно маскирует. Мы проживаем как бы демократическую модель, которая не гарантирует, что именно здоровые силы приходят и рулят теми или иными процессами. Поэтому нужно искать критерии и инструменты народовластия. Пока оно у нас в зачатке.Надеюсь, что эти события, трагические по своей сути, должны открыть окно возможностей. Главное, чтобы именно здоровые силы заняли эти позиции, а не люди, которые просто притворяются патриотами ради выгоды. Как отделить зерна от плевел — большой вопрос.— У тебя с бывшим главой администрации президента Владиславом Сурковым был разговор, в котором ты выразил мнение, что «хуже интеллигенции может быть только творческая интеллигенция». Что ты имел в виду?— Это была ирония, конечно же. Я имел в виду, что именно интеллигенция как класс ещё в предреволюционной России была настроена часто очень оппозиционно по отношению к власти и действовала разрушительно по отношению к государству. Эта традиция продолжилась в Советском Союзе. И сейчас она не закончилась, к сожалению. Я уже называл причины. У творческого человека, возникает ощущение, что он самый умный, продвинутый, всезнающий. А если самый лучший, значит, прав. Все остальные не такие, значит, быдло. Я умный интеллигент, а ты работяга — значит, дурак. И чего с тобой считаться?— В 2005 году состоялась встреча (на тот момент) Владислава Суркова с рокерами: Борисом Гребенщиковым, Земфирой, Вячеславом Бутусовым, Сергеем Шнуровым, Владимиром Шахриным. Это ведь была попытка власти найти общий язык с музыкантами. И она ничем не увенчалась, если я правильно понимаю?— На той встрече меня, к сожалению, не было. Поэтому не могу никого цитировать. Но замысел был в том, чтобы наладить некую связь. Это нормально. Администрация президента со многими силами в стране наводит мосты, пытается формировать какую-то повестку. Всё с чего-то начинается. Это был первый шажок в наведении мостов. Насколько он был эффективен, мне сказать сложно. Даже если встреча не закончилась очевидным результатом, она пробила определенную стену. Есть же стереотипы, что если рок-музыкант, значит, против власти. А власть — это всегда душитель свобод и т. д. Чтобы преодолеть противоречия, нужно взаимодействовать.— С Сурковым продолжаешь общаться?— Конечно, мы могли поговорить и о судьбах страны и мира, как два «ученых» человека (смеется), но у нас в большей степени были творческие взаимодействия. Мы давно не виделись. Хотя в новом альбоме, который у меня выйдет осенью, есть две композиции на слова Владислава Юрьевича. Одну песню «Что дальше» я уже разместил в своем Telegram-канале. Она довольно сложная. Но я рекомендую всем ее послушать.— Стихи навеяны текущими событиями, написаны после начала СВО?— Нет. Но она очень резонируют с событиями, которые сейчас происходят. Это песня человека, который возвращается с войны. Насколько я понял, написана она по следам второй Чеченской кампании. Владислав Юрьевич имел отношение к восстановлению хозяйства в Чечне. И сейчас эта песня очень актуальна, потому что тема вечная. — Когда началась СВО, многие стали цитировать Сергея Бодрова, который много лет назад в интервью сказал (примерно): «В такое время нельзя говорить плохо о своих. Никогда». Есть в этом истина?— Подпишусь под каждым словом. Нужно занимать такую позицию. Я много общаюсь с военными и слышу от них много рассказов о несовершенстве каких-то вещей. Но пока боевые действия не начнутся, эти несовершенства не проявляются. Любая трагедия, такая как военная операция — это страшная история. Но в реальных боевых условиях все эти нарывы вскрываются, и идет оздоровление, в том числе и в армии.— Твои коллеги Шевчук, Макаревич, Гребенщиков отрыто выступили против официальной позиции России. Почему они заняли такую позицию? Не разобрались?— Перечисленные тобой мои коллеги и в 2014 году тоже выступили против, но не против действий киевского режима, который отдал варварский приказ уничтожить людей на юго-востоке Украины. Киев 8 лет обстреливал не только ополченцев, но и мирных граждан ДНР и ЛНР. Думаю, эти музыканты по каким-то причинам не захотели разбираться в ситуации. Что им помешало — не знаю. Подозреваю, что это, как я говорил выше, некая звездная болезнь, которая застилает глаза человеку в оценке реальности. Всё нужно рассматривать в комплексе. Любой здравомыслящий человек понимает, что война началась 8 лет назад, а подготовка к ней ещё раньше. И причиной ее стал госпереворот и пришедший к власти нацистский режим. Спецоперация — это ответ на госпереворот. Мои коллеги из рок-цеха не хотят этого понимать. Никто не за боевые действия. Но нам не оставили выбора. Спецоперация призвана остановить эту войну против жителей ДНР и ЛНР и обезоружить нацистский режим.— Ты много раз бывал в Донбассе?— Первый раз я побывал там в 2015-м. И езжу туда регулярно. Правда, в этом году ещё не был. Сейчас часто выступаю в наших военных частях, откуда в Донбасс командируют специалистов. Мы даём плановые концерты и обязательно заезжаем ещё куда-то по соседству, чтобы дать шефский концерт для военных. Недавно выступали в аэропортах Бельбек и Джанкой, ездили в подмосковные госпитали, где лечатся раненые. Как можем, поддерживаем наших ребят и их семьи.Меня звали в Донбасс на День российского флага, но в этот день (22 августа) у нас концерт в Санкт-Петербурге на Исаакиевской площади. Дай Бог, всё сложится, осенью обязательно будем играть в Донбассе. В свое время авангардные творческие силы (я имею в виду себя, Юлию Чичерину, Сашу Скляра и многих других музыкантов) прорубили дорогу в Донбасс. То, что сейчас туда ездят такие артисты, как Лепс, Газманов и другие — это здорово.— В каком-то интервью ты сказал, что в армии много талантливых людей, которые шлют тебе свои песни. Во что-то это выливается?— В Асбесте я проводил один из образовательных форумов, где было много бывших военных, которые сочиняют и поют песни. Как могу, помогаю им творчески реализоваться. Мы создали проект, позволяющий собрать композиции военных авторов, аранжировать их профессионально. Чтобы у этих людей была возможность выступать с нами на одной сцене. Будет здорово, если это выльется в совместный проект с Минобороны. В настоящий момент занимаюсь аранжировкой трёх композиций ребят военных специальностей. — Люди, сражающиеся на передовой, волонтеры, которые возят гуманитарку, врачи, оказывающие помощь раненым, и многие другие люди в горячих точках — безусловные герои. А поездки в Донбасс музыкантов можно отнести к геройству?— Бесспорно. Есть в этом если не героизм, то правильная гражданская позиция. Когда ты едешь в горячую точку, ты, конечно, не думаешь про риски. Но угроза жизни существует. Уже после выступления в Джанкое, я узнал, что существовала террористическая угроза. Сегодня статус ополченцев приравнен к статусу участника боевых действий. Но у нас не проработан статус тех же волонтёров, которые ездят в горячие точки. Я хорошо знал волонтеров из Астрахани, в штаб которых под Донецком в июле этого года прилетел снаряд. Часть из них погибла. Конечно, должен быть закон, обязывающий государство оказывать им помощь. Таких людей тоже, хоть и посмертно, нужно представлять к наградам. — А чем завершился твой конфликт с братом Глебом? Вы ведь даже судились за название «Агата Кристи» и какие-то песни.— Суды — это дело прошлого. Мы договорились с Глебом о том, что каждый из нас имеет право использовать название группы и петь песни из наследия «Агаты Кристи». Организаторы время от времени просят писать название на афише. Мы с пониманием к этому относимся — нужно же билеты продавать. Мы сыграли вместе с Глебом прощальный «ностальгический» концерт в 2015 году. В течение последних 7 лет ездим как два коллектива, которые ассоциируются с «Агатой Кристи», но репертуар у нас разный. У каждого из нас свой зритель, он сам разберется, что ему интереснее.— Личные отношения у вас наладились?— Можно сказать, что наладились. Но мы не из той категории людей, которые любят ходить друг к другу в гости. Я интроверт. Мне наедине с собой хорошо. Я крайне редко провожу время на каких-то тусовках. Глеб точно такой же. Даже когда мы существовали в рамках «Агаты Кристи», мы общались только по работе. У него свой путь, у меня свой. Я его путь уважаю, он мой, надеюсь, тоже. У нас есть общий знаменатель — наша мама. Когда есть необходимость, мы созваниваемся, разговариваем. А так мы прекрасно существуем на дистанции, не испытывая необходимости в ежедневном общении друг с другом.

Подробнее читайте на aif.ru ...