2020-3-11 00:05 |
Подготовка к принятию поправок к российской Конституции оживила полемику о нашей идентичности. Снова зазвучали вопросы: кто мы? что у нас за страна? Вопросы неслучайны: за последний век Россия пережила столько драматических поворотов и взрывов, что порой действительно трудно найти ориентиры.Вспомним хотя бы некоторые события из жизни страны. До революции Россия именовалась империей и она считалась едва ли не самой влиятельной в Европе. Большевики империю прокляли и объявили Россию государством рабочих и крестьян. Все сословия были отменены, частная собственность ликвидирована. В 1991 г. страна вроде бы вернулась в русло мирового развития. Снова появились сословия, но уже другие – не по историческому происхождению, не по заслугам, а исключительно по уровню приватизированного национального богатства. Фактически в стране появилось новое дворянство, на гербе которого есть только один символ – доллар. Как сегодня называется наше общество? Ельцинская Конституция 1993 г. этого не объясняет. Прояснят ли состояние страны предлагаемые поправки? Как вас теперь называть?Формально мы являемся гражданами Российской Федерации. Но как нам обращаться друг к другу? Как обращаться к дяде Ване с улицы, как – к Сечину, Фридману или Дерипаске? К какому сословию принадлежат они? До революции границы сословий были чётко определены. Крестьяне обращались к помещику «барин» и при встрече «ломали шапку». В городах со словом «барин» обращались к чисто одетым и образованным людям. «Надо бы, барин, на водку дать», – говорил кучер сидевшему в повозке купцу или чиновнику. В обращении высших к низшим использовалось унизительно-ласкательное «любезный» или «человек». «Эй, человек, рюмку водки!» – звучало в трактирах. Или, помните, из чеховской пьесы «Вишнёвый сад»: «отойди, любезный, от тебя курицей пахнет».В советские времена в жизни появилось столько фальши, что люди и вовсе запутались, как кого называть. К военным, милиционерам обращались со словом «товарищ». В лагерной среде утвердилось обращение «гражданин начальник». А вот на улице, в быту и вовсе доходило до смешного. Помните знаменитое «женщина, вас здесь не стояло»? Или: «братан, до вокзала довезёшь?» К постовому милиционеру: «Командир, тут левый поворот есть?» Или такие перлы: «шли бы вы, мамаша, подальше», «Ну хватит, братва, базарить», «Люди, а пиво привезли?» Среди совсем уже немолодых женщин бытовало обращение «девочки»: «Девочки, кто тут последний?»После 1991 г. были попытки возродить обращение «господин» и даже «сударь». Но ни то ни другое не прижилось. Путаница с обращениями продолжается до сих пор. Недавно в кулуарах Госдумы во время перерыва услышал такое: «Ну что, мужики, пойдём голосовать?» Мужики пошли. Изломанный векУ истоков таких обращений весь наш изломанный XX век. Исчезали исторические, правовые и бытовые ориентиры. Уходило понимание того, кто в нашей истории герой, а кто антигерой. Появились понятия «отщепенец», «враг народа». Сегодня о многих «врагах народа» в школе рассказывают на уроках истории. Мы до сих пор задаёмся вопросом, была ли Октябрьская революция «великой», или это был государственный переворот. С 1917-го идеологи большевизма неоднократно переписывали русскую историю, оставляя в ней лишь нужных для текущего момента героев и события. Из русской культуры вымарывались целые пласты. Литературный рынок СССР был заполнен лауреатами Сталинских премий, о которых сегодня мало кто вспоминает. А вот один из лучших романов советской поры – «Жизнь Клима Самгина» М. Горького – был многие десятилетия запрещён, поскольку не соответствовал тогдашним взглядам властей.В результате идеологического насилия в стране складывалось превратное представление и об истории России, и о месте религии, и о нравственных ценностях. Доносительство становилось нормой, партийная принадлежность – обязанностью, атеизм – государственной религией, поклонение вождям – негласной нормой. Выкорчёвывались семейные корни, а с ними и многие нравственные понятия. В своих автобиографиях люди вынуждены были лукавить, если их предки были из дворян, купцов, служителей церкви или зажиточных крестьян. Путь наверх открывало «рабоче-крестьянское происхождение».Советская система исказила и нормальные представления о путях развития страны. Власть, чувствуя, что зашла в очередной тупик, всё время меняла акценты политики. Россия жила то при «военном коммунизме», то внедряла новую экономическую политику, то проводила тотальную коллективизацию, то участвовала в «развёрнутом строительстве коммунизма», то ей (при Горбачёве) дали помечтать о «социализме с человеческим лицом». В результате некогда хлебородная страна была вынуждена покупать хлеб в Канаде, станки в Германии, а людям приходилось стоять в очередях за гречкой, мукой и дешёвой посудой. В ходе последних десятилетий мы, кажется, научились выращивать скот и пшеницу. Вроде бы постепенно возвращаемся к европейским нормам демократии. Формально у нас есть и многопартийность, и свободные СМИ, и даже несистемная оппозиция. «Дай ей бог здоровья», – сказал о ней на днях В. Путин. Но вот понять, в каком государстве живём, так до сих пор и не смогли. Может, поправки к Конституции помогут? * * *Само обилие предлагаемых «с улицы» поправок – их уже более 1000 – говорит о возросшей гражданской активности людей. Понятно, что многие из поправок (если не большинство) носят социально-потребительский характер и идут от граждан, которым просто хотелось бы лучше жить. Отвечая социологам на вопрос, готовы ли они одобрить предлагаемые поправки, люди чаще думают не о гражданских правах и не о месте России в мире, а о том, будут ли, как обещано, индексироваться пенсии и пособия, будет ли расти прожиточный минимум. Именно «надежды на лучшую жизнь» объясняют то обстоятельство, что, по замерам социологов, за поправки к Конституции будут готовы проголосовать от 70 до 90% из тех, кто придёт в апреле к урнам для голосования. А вот политические нововведения, несмотря на разъяснительную работу, пока остаются не всегда понятными даже политологам. И они пытаются разгадать, что в них зашифровано. Сложность прогнозов и по участию в голосовании, и по его итогам объясняется тем, что правовая грамотность населения крайне низка. О своём знании Конституции социологам признаются лишь 8% опрошенных. Большинство никогда не держало её в руках. Придут ли эти «незнайки» к урнам? И как будут голосовать? Хорошо, если по итогам правки Конституции они начнут лучше понимать, в какой стране живут и какие перемены могут поджидать их на следующий день после голосования.Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Подробнее читайте на aif.ru ...
